От немца к немцу

Премьера постановки «Птица Феникс» в театре «Ангажемент» состоялась год назад. С тех пор эта постановка несколько раз рождалась заново. Как Феникс. Происходило это по разным причинам, нет смысла их перечислять, поскольку в театре такие обновления почти норма. То актёр уйдёт, и на его роль введут другого, то ещё что-нибудь. В сентябре «Птицу» сыграли с актёром «Коляда-театра» Олегом Ягодиным. Но это была разовая замена, надо было искать постоянного исполнителя роли немца Мартина Штарка вместо уволившегося из «Ангажемента» Тимофея Шилова. Нашли Евгения Совастенкова. До сих пор Евгений играл в эпизодах, трудно было понять, какой он актёр, есть ли в нём что-то интересное кроме внешности (а внешность такова, что поклонницы должны штурмовать театр с букетами наперевес)...Немец Мартин выглядит ходячим анекдотом, его роль сложилась из шуток уровня выступлений Михаила Задорнова на тему «мы и они». Актёр рискует остаться на этом уровне, если не обнаружит драматизм за поверхностным комикованием. Мартин Тимофея Шилова был простодушным парнем. Большой ребёнок, телёнок, которого каждый мог потянуть в свою сторону, и он шёл, пьяно мыча. Дезориентация немца в чужой среде вызывала сочувственный смех. Откуда ж ты выпал, милый, что занесло тебя в Сибирь, зачем поехал с русскими актёрами на дачу к богатею, где они будут работать клоунами на детском празднике, деньгу зашибать… Мартин Олега Ягодина не зависел от коллег, существовал в параллельной вселенной. Наугад ориентируясь в незнакомом пространстве, пребывал в заблуждении, свойственном пьяному: вот-вот поймёт, поймает, ухватит суть, накроет незнакомую реальность, как бабочку, сачком, понятийной сеткой… Однако в некоторые моменты Мартин вдруг достигал трезвой ясности, это были моменты совпадения актёрских судеб, театральных техник, штампов: что русские, что немцы – похожи, если они актёры. Олег Ягодин существовал в спектакле легко, импровизационно. Мартин Евгения Совастенкова – формально чужак, чувствовалось, что его играет свой человек, родной. Притом внешне он, быть может, самый немецкий среди Мартинов. Тевтонский рыцарь. Актёр шёл за словом, держался поручня, смешил анекдотичностью положений, что простительно для новичка. С другой стороны, нельзя сказать, что он совсем неопытный: аккуратно миновал соблазн пародии, любительского шутовства. Неизвестно, в какую сторону развернётся, но уже то хорошо, что не мешает. Интересно наблюдать, как вместе с Мартином меняется героиня Татьяны Пшеничниковой. Её Маша Петрова флиртует с немцем: и потому что иностранец, и потому что новый объект для обольщения, и потому что она актриса, всегда играет и обольщает. С Мартином Тимофея Шилова Маша флиртовала по инерции, не имея цели всерьёз увлечь, пленить. Затем, жалея большого ребёнка, опекала его по-матерински. К Мартину Олега Ягодина подступалась с любопытством, использовала каждый шанс прикоснуться, обнять. Несомненно, он ей очень нравился. Наконец, рядом с Мартином Евгения Совастенкова появилась Маша, менее вульгарная, чем прежде. Шёлково смеялась, приманивала, горячила кровь. Один из зрителей назвал «Птицу Феникс» набором бессмыслиц, но признал: завораживает. Гипнотизирует, не отпускает. Я смотрела «Птицу» в шестой раз, пьесу читала, однако не взялась бы объяснить зрителю, что это и где в этом искать смысл. Ответ нахожу в процессе, а потом забываю. В финале Кеша Козлов спрашивает товарищей: ну что, ребзя, понял кто-нибудь что-нибудь? Все поняли. Лишь Мартин растерян: ничего не понял. Тут зрители смеются. Подозреваю, что многие в этот момент солидарны с немцем: он точно выразил их чувства. А Мартин продолжает: ничего не понял, но всё время плачу. На спектакле 25 октября 2008 года хотелось плакать. Леонид Окунев в роли Кеши Козлова играл без надрыва, сильно, страстно; уж он-то знал, в чём смысл, он знал, что сбылись пророчества: «Придут ироды и будут в ваших храмах коней держать!». Искусству отвели время между завтраком и обедом, актёры могут мнить себя служителями прекрасного, однако им твёрдо указали, где их место. Не служители – прислуга.

28.10.2008, "Тюменский Курьер"