Весёлые дни в ожидании ночи
В театре «Ангажемент» идут репетиции спектакля «Двенадцатая ночь, или Что угодно». Это можно назвать чем угодно, но не репетициями. Хотя кто знает, какими они должны быть? Только режиссёр.Такая культурная жизнь
В театре «Ангажемент» идут репетиции спектакля «Двенадцатая ночь, или Что угодно».Это можно назвать чем угодно, но не репетициями. Хотя кто знает, какими они должны быть? Только режиссёр. В данном случае Роман Ильин, энергичный и симпатичный молодой человек из Петербурга. До встречи с «Ангажементом» он поставил несколько спектаклей в разных городах, самостоятельно и со своим учителем Геннадием Тростянецким. В паре с Романом работает молодой, и тоже симпатичный, художник из Москвы Даниил Ахмедов. Ильин не стал распределять роли, исключил застольный период, когда актёры вместе с режиссёром разбираются в пьесе; он начал с того, что вызвал весь актёрский состав, разделил на группы и каждой группе дал задание показать миниатюру на тему пьесы, так, чтобы был понятен сюжет, понятны взаимоотношения персонажей. Актёр, претендующий на роль в спектакле, должен доказать, что именно он способен сыграть эту роль. Посмотрев заявки на роли, режиссёр ни одну из них не принял и дал следующее задание: показать сон или мечту персонажа. Требуется разделить своё и чужое «я», уяснить образ мыслей персонажа и сделать его понятным для зрителей. Затем режиссёр провёл речевой тренинг. Актёры упражнялись в сценической речи. Получается, Ильин заново учит актёров тому, что они уже «проходили» в театральных вузах. Однако все радостно, с охотой подчинились учителю. Роман Ильин умеет увлечь, вдохновить, чётко объясняет задачу. Реагирует молниеносно. Цель – спектакль, в котором режиссёр не виден, словно бы этот спектакль родился сам собой. Ильин ведёт к тому, чтобы актёры создали полноценные работы. «Как бывает? Приходит режиссёр, даёт рисунок, пластику, напускает дым… И мы видим, что человек на сцене говорит не свои слова, не своим голосом, существует в не своей пластике, не своих декорациях, не своём звуке. Это баянный театр, формальный, мёртвый театр. Режиссёр, который заранее знает, как поставить спектакль, видит всё от начала до конца, - он покойник». Ильин говорит азартно, и хочется ему верить. «Спектакль должен быть праздником! Даже если играем трагедию. Это первое условие. Второе: спектакль - всегда потрясение. Даже если играем комедию. И даже если это обычное утро обычного человека, зритель должен быть потрясён его обычностью. Третье, что необходимо: ЖИВОЕ. Тогда зритель будет смотреть. Два первых условия относятся к профессии, к грамоте, а третье достигается только талантом актёра». Я застала период работы, когда текст Шекспира ещё не звучал. Актёры говорили на тарабарщине, временно заменяющей оригинал, раскрывали смысл интонацией, пластикой. Режиссёр предложил эксперимент: актёр становится автором, выбирает персонажа и проходит всю линию его роли, экскурсионно, представляет дайджест пьесы с позиции своего персонажа. Мне разрешили посмотреть эскиз Дениса Юдина: история герцога Орсино. В зале погасили свет, оставили рабочий свет на сцене. Денис Юдин рыдал, потом молился на Светлану Семёнову, стоявшую в нише, – это, значит, герцог страдает от любви к Оливии. Екатерина Захарова в импровизированном костюме пажа невербально сообщила о том, что она женщина, переодетая мужчиной. Герцог будто бы не заметил этого и отправил её, влюблённую Виолу, к Оливии. А та вдруг предпочла пажа господину, влюбилась в Виолу-Цезарио. И напоследок ещё одна неожиданность – появился Себастьян (Роман Зорин), потерянный брат-близнец Виолы, истинный возлюбленный и муж Оливии. В общем, история запутанная, но понять её можно. Степень понимания тут же проверили, попросив меня пересказать увиденное. Затем режиссёр поправил эскиз двумя-тремя штрихами, и почти все туманные моменты прояснились. А если теперь рассказать историю Орсино от первого лица, своими словами (притом не забывая, что надо удерживать внимание публики)? Денис попробовал. Следом вызвался Леонид Окунев. Не знаю, как он это сделал, но внимание приковал мгновенно. Вспомнился его персонаж из «Птицы Феникс»: когда сцена рядом, хочется играть, хоть умри! Вот и Окунев – не может не играть. Сел на край сцены, стал рассказывать, якобы припоминая случай из биографии, сам увлёкся и всех увлёк, довёл до восторженного визга. Кажется, с такими интересными репетициями и спектакля не надо. Но это неверное «кажется». Будем ждать спектакля.
11.02.2008